Юрий Кулини́ч: Ночь, за окном +33 градуса, не спится. Пришёл ветер хамсин с аравийского полуострова, принёс тепло.
Начинаю про вашу семью. С малолетства помню твоего отца Фёдора Ивановича. Высокий, худой, всегда озабоченный. Начало пятидесятых годов, тяжёлое послевоенное время. Трое детей, опосля Алешка у вас родился. Все в Чаши держали корову, без которой было весьма голодно. Работали полный световой день летом.
Была проблема с хлебом. Очередь за хлебом занимали в магазине с вечера. Писали номер на руке чернильным карандашом. Отец занимал очередь, а ночью я и брат Толя бегали к магазину на перекличку. Только в 1956 году хлеб можно было купить свободно. Зато в магазине всегда была красная и чёрная икра и водка по цене 21,20 рубля за поллитра. Бутылка затыкалась картонной пробкой…
Твои родители жили в школьном дворе у колодца в казенном доме. А мои в больничном дворе в пятистеннике на первом этаже. А на втором этаже жила Киселева Вера Петровна с мужем. Высокий, тощий, желчный мужик. Евреев не любил, вечно маму жидовкой обзывал. На эту тему у него с отцом до драк доходило. Родители все хотели от этой пары отделиться, но не тут- то было. Когда родители взяли земельный участок для строительства дома, их соседом за забором оказался тот же сосед. И на кладбище стали ограды могил рядом.
Фёдор Иванович работал в школе учителем физики и математики. Очень строгий, на уроках полная тишина в классе. Любимая оценка для школьников у него была – колышек. За малейшие ошибки в ответах жирно прописывал единицу в классном журнале.
С твоим братом Владимиром я учился в школе один год в 11 классе. Я, по решению педсовета школы, перешёл из 9 класса в 11. Класс был дружный, было 18 ребят и 4 девочки. Тогда ввели производственное обучение в школе. Наш класс учился на трактористов, а параллельный на доярок. Там были одни девушки.
23 девицы, кажется.
Точно знает наша бессменная староста класса Фая Мякишева (Ергина). Она после окончания курганского медучилища всю жизнь проработала зубным врачом в Чашинской больнице.
Мы выпускались из школы в 1964 году, два класса. Это были послевоенные дети 1945-1946 годов рождения. Выпуск 1963 года — один класс в 20 человек. Ну, а в 1965 выпускались 4 класса по 30 учеников в классе. Это 1947 год рождения, когда начался взрыв деторождений.
Война закончилась, мужики вернулись с фронта и началась активная сексуальная жизнь у населения. Мужей на всех женщин не хватало. В нашем выпуске было много детей из неполных семей.
Женщины рожали детей от безысходности вне брака и в одиночку воспитывали детей. Чашинцев в нашем классе было мало. Я, Валя Соболев, Володя Поляков, Надя Дубовик из параллельного класса. Больше не припомню, могу и ошибаться.
В основном, ученики были из окрестных деревень. Жили в интернате при школе в разных зданиях девочки и мальчики. В классных комнатах стояло 8-10 кроватей. Кормились в школьной столовой для интерната.
Интересна история деревни Локти, что в 12 км от Чаши. В пятидесятые годы двадцатого века в деревне было больше 400 дворов. Был большой колхоз, МТС, средняя школа. Умные власти решили сэкономить на школе и из средней школы сделали восьмилетку. Детей стало негде учить, только в Чаши в интернате. Закрыли фельдшерский пункт и жители стали уезжать. А когда в Локтях осталась только начальная четырехлетняя школа, то началось просто бегство населения.
Сейчас в Локтях осталось примерно 15 жилых домов, где доживают пенсионеры. Дома продать некому, их бросают. Такая же участь у деревни Рыбное. А деревня Хаборова полностью исчезла, хотя место изумительное. Речка, озеро, сосновый бор, земли немеряно. Это проблема малых деревень. В России исчезли десятки тысяч населённых пунктов, где не стало школы и медицины. И если после войны в Лотях жило примерно 1500 человек, то сейчас и 30 не наберется.
Такая же история с Рыбным. Еще в восьмидесятые годы там было отделение совхоза, подсобное хозяйство курганского отделения железной дороги, начальная школа, детсад, магазин. После развала чашинского совхоза жители Рыбного стали массово уезжать и осталось там меньше десяти жилых домов.
В пятидесятые годы в каждом доме была корова, без которой было бы голодно . Все окрестные леса и луга были поделены на покосы. На каждой лужайке сено заготовляли. А сейчас травы бесхозной немеряно пропадает.
Я в 11 классе сидел за одной партой с Валькой Соболевым, который частенько списывал у меня домашние задания. Все по девкам бегал, не было время на учёбу. Сейчас из нашего выпуска осталось в живых три мужика из 18. Каждые пять лет наш выпуск собирался на встречу, которая проводилась в первую субботу февраля.
Я уехал и жил в Воронеже. В 1982 году переехал в Курган, чтобы быть ближе к родителям и попал на встречу выпускников в 1984 году на двадцатилетие. Душой сборов была Фая Ергина, которая всех приглашала и имела адреса. В 1984 году было много людей нашего выпуска, где-то больше 20 . Всегда в школе общее собрание, а затем разбредаются по классам компаниями. Гулянка, а затем мы шли к Фае домой и сидели до утра в разговорах и водке.
Я помню в школе, в мою бытность учеником, двух директоров школ. Алексеев Сергей Александрович и Ярушин, при котором выпускался. Имя, отчество не помню. Сергея Александровича уважали все, и учителя и школьники. А к Ярушину было равнодушное отношение всех.
Твой отец был директором в школе строгим. Ученики его побаивались. Но меня в это время в школе уже не было. Рано Фёдор Иванович покинул этот мир, ему и шестидесяти не было, если не ошибаюсь. Фронтовики долго не жили, те, кто в окопах вшей кормил, а не в тылах отирался.
Из школьных воспоминаний. Как то зимой Германов Михаил Петрович, учитель истории, с большого бодуна пришёл на урок в разных валенках по цвету. Белый и чёрный. Класс ржёт, а он не понимает, в чем дело. Школьные годы чудесные, решения принимаешь не ты, впереди вечность. А сейчас мы уже стоим на передовой перед богом. На этом свои побрехушки заканчиваю…
татьяна ларина
Была школа деревянной.
все удобства во дворе.
не казалось это странным
нам — военной детворе.